Девушки со странностями. Книга 3 - ВиКи

– Ага, и лапать руками скульптора.

– Ладно, упрямая, начнём с полуню, а дальше, как сама захочешь.

– Сначала деньги. – Пока не заплатит, с места не сдвинусь.

Парень вытащил из бумажника три видавшие виды купюры по сто франков.

– Эй, ты говорил, что будет шестьсот, – отреагировала я.

– Шестьсот – это за полное обнажение.

– Хорошо, – сказала я и расстегнула рубашку.

Я посмотрела его кассеты и поставила Жан-Мишеля Жарра. Съёмка продолжалась час. За окном стемнело. Я начала зевать, но кофе допивать не стала. Когда блондин поправлял мне волосы, то будто случайно дотронулся до груди.

– Ещё раз так сделаешь, получишь в рожу с пол-оборота, – предупредила я. – Всё, давай остальные деньги. У меня дома кошка голодная.

– При мне сейчас нет достаточной суммы. Подождёшь до завтра?

– Началось… Гони ещё триста франков, не то я тебе всю аппаратуру разнесу.

– Странно, ты показалась мне вполне спокойной, – удивился блондин.

– Так я спокойно и разнесу.

– Хорошо. Но ты лишаешь меня завтрака.

– А ты лишил меня ужина.

Пока я одевалась, он бережно отсчитал ещё три мятые сотни. Скупердяй.

– Оставь телефон. Возможно, я ещё раз тебя поснимаю.

Проверив «гонорар», я написала на бумажке свой номер.

– Как тебя зовут? – спросил фотограф.

– Жаклин, – нехотя отозвалась я.

– А меня Луи.

– Прощай, Луи.

Дневник Ирэн

Я шла домой в тяжёлых мыслях о Луи. Я попросила его не провожать меня и больше не беспокоить.

Впереди шагала девушка, нестерпимо похожая на Матильду. Неестественно прямая спина, которая выдавала в ней верховую наездницу, скованные движения, опасливая медлительность и даже заторможенность… Всё это так раздражало меня когда-то, а теперь вызывало бурю тёплых чувств и ностальгических воспоминаний.

Но ничего уже не будет, как прежде. И я тоже не буду.

Узрев герберы, Марк насупился.

– От кого сорняки?

– Поклонник подарил.

– Какой ещё поклонник?

– Всего лишь поклонник нашей группы. Что ты так разволновался?

Я увидела, как у Марка сжались кулаки, и меня едва не передёрнуло.

– Я больше никуда тебя не пущу, – сказал он сквозь зубы.

– Перестань, это всего лишь цветы. А ты так реагируешь, будто я за них отдалась!

– А откуда мне знать, за что ты их получила? Сейчас позвоню Алисе и спрошу.

– Не надо! – встрепенулась я. – Марк, откуда столько подозрительности? Если бы я знала, то не покупала бы этот чёртов букет.

– Ты что, сама его купила? Зачем?

– Мне было грустно, и я хотела… заставить тебя поревновать.

– Я что, недостаточно ревную?!

– Теперь я вижу, что даже чересчур.

– Рэн, ты иногда такая глупая, – с облегчением вздохнул Марк.

– Хорошо хоть, иногда.

Внезапно он обнял меня и попытался расстегнуть платье. У меня мгновенно началась паника.

– Месячные, – пробормотала я, вырываясь из его рук.

– Что, опять? У тебя же на прошлой неделе были.

Вот хитрый чёрт, он что, подсчитывает?

– Да, но у меня остались боли.

– Завтра же везу тебя к врачу.

– Не надо, я вполне могу сходить сама.

– Всё, Рэн. Это не обсуждается!

– Хорошо… – обречённо протянула я.

Дневник Матильды

24 февраля ’04

После работы я заглянула в мотомагазин «Сикл Джин». М-м, сладкий запах новой кожи… Обитель моей маленькой мечты.

Я прошлась вдоль скутеров и мопедов, остановившись у гордого ряда мотоциклов. «Харлей» – десять тысяч евро. Нет, порядочным способом мне столько не заработать. А вот подержанная «Ямаха» за тыщонку – вполне по зубам.

– Могу я вам помочь, мадемуазель? – Позади нарисовался невысокий длинноволосый парень.

– Я пока прицениваюсь.

– Ямаха Вираго? Классическая модель. Девяносто девятый год. Пробег – две тысячи километров. Объём цилиндра – сто двадцать пять кубов…

– Ага, и цвет такой красивенький.

– Да уж, – хмыкнул продавец. – У вас права есть?

– Пока нет.

– А на велосипеде вы ездить умеете?

– Само собой, – кивнула я. – На трёхколёсном.

Парень уже вовсю улыбался, чтобы не засмеяться.

– Может, вам сперва освоить двухколёсный?

– А то, что я чемпионка Парижа по конкуру, позволит мне как-то миновать данный этап?

– Серьёзно? – Он поднял брови.

– Да, но это было в две тысячи первом году.

– То есть вы решили поменять живого коня на железного?

– Нет, просто мне девятнадцать, у меня депрессия, неразделённая любовь, и я не представляю, что делать со своей жизнью.

– Понятно, тебе хочется бунтовать…

– Или врезаться и красиво умереть.

Больше продавец не улыбался, и мне стало неловко.

– Я пошутила. Жизнь – это очень грустно. И, если не смеяться над собой, можно просто сдохнуть, правда?

Сменив лёгкое остолбенение на искреннюю жалость, парень протянул мне руку.

– Меня зовут Седрик.

– Тилли.

– Если хочешь, я могу квалифицированно научить тебя управлять мотоциклом, – улыбнулся Седрик.

– Спасибо, но я уже записалась в мотошколу.

– Для тебя мои уроки бесплатны…

– Я лесбиянка.

– Тогда пять евро в час.

Я не сдержала смех.

– Наконец-то и я начинаю сталкиваться с гомосексуальной дискриминацией.

Дневник Ирэн

25 февраля 2004 г.

На следующий день Марк записал меня к гинекологу и, вопреки всем моим сопротивлениям, отвёз в клинику.

Меня принимала благодушная женщина лет сорока. Марк порывался зайти вместе со мной. Жаль, не догадался пойти вместо меня.

– Молодой человек, будьте добры, подождите вашу даму в приёмной, – учтиво сказали ему.

– Разве мне нельзя тут быть? Я бы мог её поддержать…

– Жди за дверью! – прошипела я.

– Какой заботливый юноша, – отметила врач, когда он ушёл. – Вам очень повезло.

– Угу, невероятно.

Она благоговейно склонилась над анкетой.

– Ваше имя и возраст?

– Ирина Ледуайен, двадцать лет.

– Половая жизнь?

– Как повезёт.

– Аборты?

– Боже упаси.

– Когда в последний раз была менструация?

Я честно задумалась.

– По телефону ваш молодой человек сказал, что у вас сейчас девятый день цикла.

– Ну да, ему, конечно, лучше знать, – проворчала я.

– Что беспокоит?

– Откровенно говоря, ничего.

– Тогда плановый осмотр. Вот ширма. Раздевайтесь и… располагайтесь. – Она махнула рукой на жуткий пыточный агрегат под названием «гинекологическое кресло».

Я вздрогнула и умоляюще посмотрела на врача.

– Мадам, на самом деле я здорова.

Та победно улыбнулась.

– Поверьте, с нашей экологией нет абсолютно здоровых женщин.

– И абсолютно счастливых тоже нет, – вырвалось у меня.

– Не стесняйтесь, Ирина, раздевайтесь.

Меня начало трясти, а потом я услышала свой умоляющий голос:

– Мадам, по правде говоря, всё, что мне нужно, – это справка о заболевании, которое требует долгого лечения и при котором совершенно противопоказан секс.

Дневник Жаклин

24/03/2001

Когда я смотрю на Краба, мне нестерпимо хочется сделать для него что-то хорошее. Это не жалость. Среди людей мало кто удостаивается моей симпатии, и если она есть, то она действительно заслужена.

Я знаю, что у Эдуарда никогда не было девушки и он не пытается это изменить. Думает, что не способен вызвать любовь.

Вчера вечером я подошла к нему и предложила вместе пойти домой. Сам бы он никогда до этого не додумался. Вместо ответа Эд вытаращился на меня со спасительной ухмылкой. Бедняга, всю жизнь в ожидании подвоха.

– Ты где живёшь? – спросила я.

– На Конвансьон.

– Там есть кинотеатр. Может, сходим?

– Да, у меня по инвалидности как раз скидка, – усмехнулся Эд. – Если честно, Жаклин, я не очень люблю кино. Там всё не так, как в жизни. Не так, как в моей жизни.

– А как насчёт кафе? Их ты тоже не любишь?

Эд принуждённо засмеялся.

– Угадала. Не люблю, когда на меня смотрят со смесью жалости и интереса.

Очевидно, эти резкие слова были скорее обращены в мой адрес, чем в адрес каких-то абстрактных людей.

– Хорошо, – кивнула я. – Тогда пошли ко мне.

– Извини, восемь этажей нам придётся подниматься пешком, – предупредила я, когда мы оказались в кромешной тьме «половины для слуг».

– Да ничего, у меня же руки покорёжены, а не ноги. Слушай, Жаклин, зачем тебе это надо?

– Что это?

– Звать меня к себе.

На трясущихся перилах он случайно коснулся моей руки и тут же убрал ладонь.

– Просто мне одиноко.

– И тебе всё равно, кого приглашать?

– Нет, ты будешь моим первым гостем, – легко призналась я.

– Ты живёшь одна?

– Нет, с кошкой.

– А парень у тебя есть?

– Мне сейчас не до парней.

Я вытащила ключ и, нашарив в темноте свою дверь, открыла её. В полумраке торчал тонкий хвост трубой, Таис встретила нас голодным мяуканьем. Я сняла пальто и насыпала ей корма.